Злодейский путь!.. [том 3-4] - Эл Моргот
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И ему не хотелось разбираться ни с чем. Ни с тем, какую игру затеял Шиан, ни со злостью на Муана, ни с пубертатным периодом главного героя. А еще ни с ненавистью старейшин, ни с Глубинной тьмой и ни с требованиями Системы.
Но завтра начиналась арка праздника Яркой Луны, и требования Системы становились все настойчивее.
[Вы не можете не пойти на праздник], - в который уже раз напомнила она, хоть Шен даже и не подумал эту мысль одним связным предложением.
«Я знаю»
[Это очень важная арка для сюжета. Именно во время праздника главный герой впервые столкнется со злом, после чего будет признан виновным и брошен в темницу на три месяца.]
«Ты не заставишь меня это сделать»
[Не заставлю? Это сюжетная арка.]
— Я тебе кто, марионетка на веревочках?! — взорвался Шен, закричав на нее вслух. — Я уже давно не веду себя по канону! Так с чего бы мне отыгрывать эту сцену?!
[Это сюжетное действие. Оно должно произойти. Иначе вы будете оштрафованы смертью за действия против блага сюжета.]
Шен закричал от ярости.
[События все равно выстроятся должным образом], - уверенно заявила Система.
— Серьезно? Каким это образом? Я не буду брать на праздник никаких проклятых кинжалов! Я не буду просить Ала дотронуться до него!
[Смею заверить, что будете.]
— Посмотрим, — буркнул Шен.
[Посмотрим], - согласилась Система.
В оригинале этот момент описывался так: главный герой со своей очередной пассией обжимались на краю озера при свете луны, когда неподалеку от них по какой-то причине оказался злодейский Шен. (Вероятность «надо же как удобно» от мастера прозы Ера 99,9 %.) Шен, заметив Ала, подозвал его к себе и приказал вытащить из земли воткнутый туда кинжал. Скорее всего, у него не было какого-то злого умысла конкретно против Ала, просто он по жизни был скверным типом, который плевать хотел на благополучие посторонних людей. Описывалось так, будто Шену просто было интересно посмотреть, что будет, когда Ал возьмется за кинжал. Ал выполнил поручение, и в результате злобный дух или еще какая-то неприятная сущность, обитающая в кинжале, застила ему разум, и он порешил трех человек, пока его не удалось обезоружить. В числе убитых оказалась и та его девушка. Ала бросили в темницу, где он провел около трех месяцев, пока старейшины разбирались с проклятой вещицей и степенью вины Ала в случившемся. Камера, где он пребывал в заключении, описывалась еще хуже той, где томилась сейчас Летис Лис. После всего случившегося ненависть главного героя к злодею возросла многократно.
Так что сейчас Шен прекрасно понимал, что, если сделает все так, как прописано в сценарии, — пути назад может и не быть. От любви до ненависти, как говорится. И если он сделает нечто настолько вопиющее, главный герой вряд ли справится со своими чувствами. Все вернется на круги своя, и вместо обожания он получит еще более глубокую ненависть, чем та, что была между ними в оригинале.
Так что он не мог просто сделать так, как хочет Система. Но она говорила, что и не сделать этого он также не может.
В большом овальном помещении с высокими сводами царил полумрак. Окон не было, а единственным источником света являлись расставленные вокруг печати зажженные черные свечи. В центре круга с открытыми глазами лежал худой беловолосый мужчина.
В стороне нервно прохаживалась миловидная девушка с прической со всевозможными заколками и висюльками, слегка позвякивающими в такт ходьбе. Рядом с ней ожидал мужчина со свисающими длинными усами и более молодой человек со шрамом, пересекающим всю правую щеку.
Из тьмы к печати приблизилась старуха в побитых молью одеяниях. В руке она несла клетку с петухом. Поставив клетку перед начертанной на полу линией, она присела рядом на колени. Петух неприятно орал на всю залу, его крики отражались от высоких сводов.
И Мори застыла на месте, вместе с мастером Муном и третьим членом секты Хладного пламени наблюдая за обрядом.
Старуха вынула из клетки бьющегося петуха и одной рукой оторвала его голову. Последний его крик булькнул и оборвался. Старуха поднесла его разорванную шею ко рту и принялась пить свежую теплую кровь. После чего вынула из кармана нечто, очень сильно напоминающее пепел, и вдохнула целую горсть.
Еще одну пригоршню она распылила в воздухе на тело беловолосого человека. После чего забормотала что-то на непонятном никому языке. Ритуал призыва начался.
И Мори, мастер Мун и третий больше часа ожидали в стороне, пока старуха пела, прыгала и призывала высших демонов. Наконец, энергия взорвалась над телом молодого господина И, черные грозовые тучи пропали, и все затихло.
Сектанты ожидающе уставились на беловолосого человека в центре печати. Прошла минута. Две минуты. Пять минут.
Через добрых пятнадцать минут И Мори не выдержала и обратилась к старухе:
— У вас ничего не получилось?!
— Ритуал прошел как надо, невежественное дитя! Великий господин избрал это тело своим сосудом!
И Мори подошла чуть ближе, наклоняясь над безучастным к мирской суете человеком.
— Великий господин?
Беловолосый мужчина никак на это не отреагировал.
— Тогда почему же он не отзывается?!
— Сосуд был с самого начала неполноценен! — возмущенно воскликнула старуха-шаманка. — Возможно, великому господину требуется некоторое время, чтобы восстановить поврежденный разум!
— А не дуришь ли ты нас?
Старуха задохнулась от возмущения.
— Да как ты смеешь!
— Проведи еще один обряд, для верности, — предложила И Мори.
— Великий господин уже в этом бренном теле! Вам остается только хорошо о нем заботиться, пока он не встанет на ноги! И в любом случае, я не смогу сейчас собрать столько же сил для проведения повторного обряда.
— И сколько времени тебе понадобится?
— По меньшей мере месяц…
— Сделаешь через две недели! — распорядилась Мори. — А мы пока посмотрим, действительно ли Великий господин уже снизошел к нам.
Человек со шрамом подкатил таящееся во мраке деревянное кресло на колесах, и, аккуратно подняв, перенес беловолосого в него. За все это время тот не проявил никакого участия к происходящим вокруг событиям.
— Да он точно снизошел!
— Если ты нас обдурила — то поплатишься, — пообещала Мори, удаляясь вслед за человеком со шрамом, везущем беловолосого прочь.
Голова того свесилась на бок, белые волосы чуть было не
